Art by Valentine Ioppe

Типология.
Обложка для книги по практической психологии о психологических типах людей.

Трудиться надо, а не объяснять,
Из мусора шедевры создавать,
Лениться меньше, не зевать, не спать,
Прихода вдохновения не ждать...
Судить легко - труднее созидать!
И новое из ничего ваять,
Что неразрывно с именем твоим.
Прощай других, и будешь несудимым.
Себя люби, почаще доверяй,
Волшебный этот миг не прозевай,
Когда в вертепе ярких красок,
И маскараде странных масок,
В столпотвореньи стилей и имен
Ты одинок, но этим сказочно силен.
Импровизируя, непредсказуем будь,
И творчества Божественного путь
В мир таинства, иллюзий, озарений
Тебе укажет нечто без сомнений
Глазам наивным и душе, поверь,
Законы красоты откроют дверь.

Идут люди танцевать танго... на карнавал. На этом и сосредоточены, а все остальное - неважно. Клоун с шариком на носу - символ отдохновения и легкого, философского отношения к жизни.

Искусство и дураки

Давно в обиходе у нас дураки
По фунту на грошик на медный,
И умным кричат - Дураки, Дураки!
А вот дураки незаметны…
Булат Окуджава

Беседа о возможном, вернее вынужденном, симбиозе.

Пожалуй, уместно вспомнить, что для того чтобы сказать: «это хорошо» или «это прекрасно», очевидно нужно знать, что плохо и что ужасно то есть некрасиво, глупо и бездарно. Нужна противоположность, точка отсчета или границы. В вузе мои гениальные преподаватели говаривали на мой вопрос, что такое искусство что четкого определения нет , что грань условная и почти незаметна, ЧУТЬ - ЧУТЬ и прекрасно или наоборот.



( Collapse )

О любви

Мои первые 4 года жизни пролетели в эвакуации в Бузулуке. Честно говоря, все, что мне кажется - я помню, скорее по рассказам мамы. Мы оказались там той половиной семьи, которая на грузовике добралась до железнодорожного вокзала в Одессе и в грузовом вагоне добралась до Урала. Мои баба с дедом по линии отца и четыре тетки с детьми. У маминой младшей сестры Люси был сын Рома, на месяц моложе меня. Месяц – большая разница, когда тебе всего от роду 3 месяца, так что в сравнении с Ромой я был гигантом, и все время выпихивал его из того самого одесского деревянного корыта, в котором нас с ним мыли вместе в целях экономии воды. Он мне это и сейчас вспоминает.

Когда мне было около трех лет в 1944-ом, моя маленькая и хрупкая интеллигентная мама движимая каким-то необъяснимым порывом отважилась оставить меня на всю эту родню и «полетела» на встречу к любимому мужу. Мне было три года. То есть, мама умчалась в зиму в беличьем полушубке и бурках, на перекладных, в сторону фронта, весьма приблизительно зная и скорее – чувствуя, где он этот самый любимый на земле человек.
( Collapse )